Перед входом в экспозиционный зал российского павильона на XI Архитектурной биеннале в Венеции написано, что перед новой Россией, которая строит, стоит выбор между западными и российскими архитекторами. Организаторы экспозиции представили этот выбор в виде шахматной партии – две команды соревнуются друг с другом за то, чтобы работать на российском рынке. Небольшой "верхний" зал павильона, построенного в начале прошлого века по проекту знаменитого Алексея Щусева, превратился в шахматную доску с белыми и красными полями, на которых были расставлены макеты зданий.
Один из кураторов экспозиции Григорий Ревзин сказал, что он до конца не понимал, что получится из этой идеи, однако то, что получилось, ему очень нравится. "Мне кажется, что нам удалось показать зрителю, что в нашей стране есть современная архитектура, удалось показать образ сильной страны", – сказал г-н Ревзин, показав на макет башни "Россия" архитектора Нормана Фостера, которая в общей композиции выглядела, конечно, ферзем. Ревзин добавил, что "такая архитектурная доминанта в городе – это сильный ход и ход этот сделан, конечно, не сколько архитектором, сколько девелопером", намекая на Mirax Group, которая вошла в число девяти крупных строительных компаний, спонсировавших российскую экспозицию в Венеции.
Россия впервые показала на биннале не "бумагу", не концептуальные проекты, а реальные здания, которые уже построены или будут построены в ближайшее время. Так как желание девелоперов показать свои достижения никак не вязалось с нынешним названием биеннале "Out there. Architecture beyond building" (Не там. Архитектура вне здания), кураторы решили дополнить экспозицию демонстрацией ландшафтных работ замечательного художника Николая Полисского, который при помощи жителей калужской деревни Никола-Ленивец, строит подобия архитектурных памятников из природных материалов. Полисский приехал в Венецию сам и привез с собой восемь мастеров, которые соорудили в нижнем зале павильона деревянный лес из жердей, из них же сделали импровизированную беседку и арку у входа в павильон. Получилось живенько, но выглядело в сочетании с архитектурой щусевского "замка" несколько странно.
Перед открытием маленький зал павильона был так плотно забит людьми, что находиться там было тяжело. Между шахматным полем и красными полатями в два ряда вдоль стен оставался узкий проход, где и теснились посетители.
Архитекторы охотно позировали перед своими работами. Голландец Эрик ван Эгераат, чей архитектурный проект комплекса зданий центрального квартала Казани и национальной библиотеки победил в прошлом году на конкурсе, со своей новой прической и в брюках с лампасами был похож на поп-звезду 80-х.
С американцем Томасом Лизером, спроектировавшем музей мамонта и вечной мерзлоты в Якутске, мы сразу нашли общую тему – столица республики Саха и её жители. Кто-то сказал, что музей – первая "настоящая", не на бумаге работа Лизера.
Макет башни "Россия" было решено не ставить, как другие, на тележку с колёсиками – она, тогда, разваливалась на части. Поэтому будущую доминанту московского горизонта просто поставили на пол в центре зала.
Между тем, дождевая туча над парком Жардини, обрушившая на павильоны биеннале потоки воды, загоняла посетителей внутрь, действуя по принципу "всех впускать – никого не выпускать". Петр Авен в мокрых от дождя очках топтался у входа в зал – туда было уже не войти. Рядом с Авеном – комиссар российского павильона Василий Церетели, внук известного скульптора, отвечавший за устройство выставочной экспозиции.
Примерно через час после торжественного открытия экспозиции, на которой выступил министр культуры РФ Александр Авдеев, потолок только что отремонтированного за немалые деньги здания не выдержал и сверху полилась вода, изрядно повеселив собравшихся. Все происходящее, вкупе с красными полатями вдоль стен, жарой и разгоряченными телами людей из архитектурной тусовки стало напоминать баню. В угол, который заливало, поставили два пластиковых ведра, которые, впрочем, мало помогали. Чем, кстати, не экспонат для выставки современного искусства?
Снаружи тоже все было непросто: желающим войти и выйти в нижний павильон, где была выставлена экспозиция Полисского, нужно было идти по расставленным цепочкой стульям – глубокая лужа у входа не давала сделать это иначе.
Были среди посетителей и такие, кто жалел свою обувь, предпочитая заходить в павильон босиком.
Одним словом, вместе с украинской экспозицией, посвященной конвертации военных объектов в мирные, справа от входа, эстонской газовой трубой ярко-желтого цвета слева и аркой из жердей все смотрелось очень, скажем так, колоритно.
Напротив, в открытом всем ветрам, с деревьями внутри скандинавском павильоне норвежцы показывали ретроспективу работ старейшего норвежского архитектора Сверре Фена.
Куратор норвежского павильона разрешил расположиться у входа палатке из прошлогоднего антарктического проекта Люси Орта. В этом году одну из палаток, побывавших в Антарктиде, отдали под презентацию будущего павильона цыганских художников и архитекторов из Румынии. После разговора мне вручили почти настоящий паспорт гражданина Антарктиды – осталось только вклеить туда фотографию.
Японцы сделали совершенно потрясающее – на белых стенах их павильона за два дня простым грифельным карандашом были нарисованы архитектурные чертежи, состоящие из мельчайших природных элементов – цветов, листьев, травы.
Поляки показали интересный проект The Afterlife of Buildings – о "другой" жизни зданий через пятьдесят лет.
Времени на ту часть биеннале, которая демонстрировалась в Арсенале - старых воинских складах, переделанных под выставочные залы, почти не было. Чтобы внимательно изучить все выставленное там, нужна неделя, как минимум. Поэтому, дальнейшее – в формате слайд-шоу, для того, чтобы просто составить представление о выставке:
фотографии: © drugoi
Journal information